Неточные совпадения
— Ааа! — промычал Вронский, схватившись за голову. — Ааа! что я сделал! — прокричал он. — И проигранная скачка! И своя вина, постыдная, непростительная! И эта
несчастная, милая, погубленная
лошадь! — Ааа! что я сделал!
Народ, доктор и фельдшер, офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим.
Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя
несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
— Маменька, — сказал он твердо и настойчиво, — это Софья Семеновна Мармеладова, дочь того самого
несчастного господина Мармеладова, которого вчера в моих глазах раздавили
лошади и о котором я уже вам говорил…
Но он ехал, ехал, а Жадрина было не видать; роще не было конца. Владимир с ужасом увидел, что он заехал в незнакомый лес. Отчаяние овладело им. Он ударил по
лошади; бедное животное пошло было рысью, но скоро стало приставать и через четверть часа пошло шагом, несмотря на все усилия
несчастного Владимира.
Несчастные женщины свободного состояния, которых северные чиновники томят в Дуэ «в казармах для семейных», пригодились бы здесь как нельзя кстати; во Владимировке одного рогатого скота больше 100 голов, 40
лошадей, хорошие покосы, но нет хозяек и, значит, нет настоящих хозяйств.
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул
лошадь объездом, чтобы оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба
несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
Человек, ехавший на дрожках, привстал, посмотрел вперед и, спрыгнув в грязь, пошел к тому, что на подобных улицах называется «тротуарами». Сделав несколько шагов по тротуару, он увидел, что передняя
лошадь обоза лежала, барахтаясь в глубокой грязи. Около
несчастного животного, крича и ругаясь, суетились извозчики, а в сторонке, немножко впереди этой сцены, прислонясь к заборчику, сидела на корточках старческая женская фигура в ватошнике и с двумя узелками в белых носовых платках.
Москва же развлекала ее, улицы, дома и церкви нравились ей очень, и если бы можно было ездить по Москве в этих прекрасных санях, на дорогих
лошадях, ездить целый день, от утра до вечера, и при очень быстрой езде дышать прохладным осенним воздухом, то, пожалуй, она не чувствовала бы себя такой
несчастной.
Мало ли мы видим
несчастных случаев: разобьют
лошади, сломается экипаж, кучер напьется пьян и завезет в канаву.
Рыдания перервали слова
несчастного старика. До души тронутый Рославлев колебался несколько времени. Он не знал, что ему делать. Решиться ждать новых
лошадей и уступить ему своих, — скажет, может быть, хладнокровный читатель; но если он был когда-нибудь влюблен, то, верно, не обвинит Рославлева за минуту молчания, проведенную им в борьбе с самим собою. Наконец он готов уже был принести сию жертву, как вдруг ему пришло в голову, что он может предложить старику место в своей коляске.
— Вперед, сударь, вперед! — кричал Рославлев, понукая нагайкою
лошадь несчастного князя, который, бледный как полотно, тянул изо всей силы за мундштук. — Прошу не отставать; вот и наша цепь. Эй, служба! — продолжал он, подзывая к себе солдата, который заряжал ружье, — где капитан Зарядьев?
Все это вместе представляло такую отвратительную картину беспорядка и разрушения, что Зарецкой едва мог удержаться от восклицания: «Злодеи! что сделали вы с
несчастной Москвою!» Будучи воспитан, как и большая часть наших молодых людей, под присмотром французского гувернера, Зарецкой не мог назваться набожным; но, несмотря на это, его русское сердце облилось кровью, когда он увидел, что почти во всех церквах стояли
лошади; что стойла их были сколочены из икон, обезображенных, изрубленных и покрытых грязью.
Исправить этот
несчастный случай — то же, что подковать на бегу
лошадь.
Маша не отвечала ему и поспешно, радостно удалялась. Ей было легко, несмотря на испуг и волненье. Она как будто пробудилась от тяжелого сна, из темной комнаты вышла на воздух и солнце… Авдей, как исступленный, посмотрел кругом, с молчаливым бешенством сломал молодое деревцо, вскочил на
лошадь и так яростно вонзал в нее шпоры, так безжалостно дергал и крутил поводья, что
несчастное животное, проскакав восемь верст в четверть часа, едва не издохло в ту же ночь…
— Вот, гляди! — задумчиво текла речь кривого. — Живут в России люди, называемые — мещане. Кто их
несчастнее? — подумай. Есть — цыгане, они всё бродяжат, по ярмаркам — мужиков
лошадями обманывают, по деревням — кур воруют. Может, они и не делают ничего такого, ну, уж так говорится про них. А мещане хоть больше на одном месте трутся — но тоже самые бесполезные в мире жители…
— Нет, я тебя отлично понимаю! — продолжала Ольга Михайловна. — Ты меня ненавидишь! Да, да! Ты меня ненавидишь за то, что я богаче тебя! Ты никогда не простишь мне этого и всегда будешь лгать мне! («Бабья логика!» — опять мелькнуло в ее мыслях.) Сейчас, я знаю, ты смеешься надо мной… Я даже уверена, что ты и женился на мне только затем, чтобы иметь ценз и этих подлых
лошадей… О, я
несчастная!
У одного человека были осел и
лошадь. Шли они по дороге; осел сказал
лошади: «Мне тяжело, не дотащу я всего, возьми с меня хоть немного».
Лошадь не послушалась. Осел упал от натуги и умер. Хозяин как наложил все с осла на
лошадь, да еще и шкуру ослиную,
лошадь и взвыла: «Ох, горе мне, бедной, горюшко мне,
несчастной! Не хотела я немножко ему подсобить, теперь вот все тащу да еще и шкуру».
Рославлев-старший. К кому? как? неравнодушно! и уже давно? Почтмейстер,
лошадей!.. во всем обман и неудача! Под каким рожден я
несчастным созвездием!
Все это нас ужасно смутило: нам представлялось и жалостное наше путешествие на
несчастной паре вместо тройки, и потом нам чрезвычайно жалко было обреченной на съедение медведю
лошади, так как мы уже успели сильно сдружиться с Кириллиными конями — и особенно с левым буланым мерином, у которого был превеселый нрав, дозволявший ему со всех, кто к нему подходил, срывать шапки, и толстая широкая спина, на которой мы по очереди сиживали в то время, когда буланый ел на покорме под сараями свой овес.
— Нет, ведь правда, нелепо! В двух шагах ничего не видно — по этакому лесищу ищи
лошадь ощупью!.. И Митрыча
несчастного запрягла, кряхтит, а прет за нею следом.
Несчастные жалобно возопили, но кучера гаркнули, свистнули, полозья засипели, бубенчики на
лошадях залепетали, и в один миг сани, навьюченные жертвами шпионства, исчезли из виду.
Один из поселян подскочил к
несчастному и за ноги перетащил через канаву, где уже лежал совершенно избитый Бутович. Связав вожжами от его же
лошади, запряженной в кабриолет, они повели их с криком и гамом большой дорогой.
Густав приподнял голову и увидел перед собой того самого служителя баронессина, который в первое его посещение замка вызвался держать его
лошадь и которого умел он отличить от других дворовых людей, заметив в нем необыкновенное к себе усердие.
Несчастный обрадовался неожиданной встрече, как утопающий спасительному дереву, мимо его плывущему.
Лошади были запряжены и Наталья Федоровна, повторив Петру Петровичу инструкцию, как поступить с мертвой девочкой, уехала и увезла с собою
несчастную Марью Валерьяновну, которая покорно дала себя одеть в салоп, закутать и даже положила на это время на диван свою драгоценную ношу, хотя беспокойным взглядом следила, чтобы ее у ней не отняли.
Вскоре
лошади были поданы, мать с сыном уселись в накладушку и отправились в ту сторону, откуда
несчастная девушка была изгнана пять лет тому назад.
Лошади в Сибири очень быстры, хотя невзрачны на вид, так что двести верст делают с двумя-тремя остановками в сутки и только иногда на пять или шесть часов более.
Для определения же наиболее нуждающихся семей и числа лиц из каждой из них, которые должны быть допускаемы в столовые, я руководствовался, как и прежде, следующими соображениями: 1) количеством скота, 2) числом наделов, 3) числом членов семьи, находящихся в заработках, 4) количеством едоков и 5) исключительными
несчастными случаями, постигшими семью: пожаром, болезнями членов семьи, смертью
лошади и т. п.